|  eli cavanagh #ИЛАЙ КАВАНА, 40 лет, экс-фронтмен Kings of Wasteland (вокал, гитара), прости господи бывший муж fc sam claflin (as billy dunne in daisy jones and the six) [indent] and if you don't love me now you will never love me again
[indent] В многочисленных пересказах это давно перекочевало в разряд притч, романтических легенд о старом-добром рок-н-ролле: в 2016 году, обретаясь в Палм-Дезерт после свадьбы давнего друга, отец-основатель уже популярных, но пока ещё не легендарных «Королей пустоши» Илай Кавана набредает на задрипанный бар с покосившейся и побитой со временем вывеской, надпись на которой сейчас уже никто не вспомнит, заходит промочить горло и встречает Лиззи Ли. Уже на следующий день Лиззи сгребает первые попавшиеся шмотки в дорожную сумку, запрыгивает в машину Илая и уезжает далеко-далеко, оставив за спиной Палм-Дезерт и всю свою прошлую жизнь, чтобы обменять их на всемирную славу, иллюзорное бессмертие и его постель. Всё остальное - уже история. [indent] История, в которой далеко не всё так романтично и однозначно и ещё сложнее подвести переменные к общему знаменателю. [indent] За кадром остаётся бывший муж Лиззи, получивший от супруги документы на развод по почте месяц спустя, но так и не получивший внятных извинений или хотя бы объяснений. За кадром остаётся бывшая жена Илая, родившая ему двоих детей. За кадром остаются все казавшиеся незначительными долгоиграющие последствия этого выбора, обратная сторона успеха, превратившегося в удавку на шее, деньги и кокаин. [indent] Про таких, как Илай Кавана, говорят «добился своего», говорят, что они всё знали с самого начала. Иначе не хватило бы ни духу, ни сил продолжать карабкаться, цепляясь за мираж настолько зыбкий, что он в какой-то момент начинает казаться полузабытым сном. Когда появляются Kings of Wasteland, Илаю двадцать шесть, и он уже тащит за собой ворох сопутствующих началу карьеры досадных неудач. Когда группа становится легендарной, Илаю исполняется тридцать три. Божественный возраст - идеально подходит для точки отсчёта начала конца. [indent] В те годы разрозненные детальки пазла складываются наконец в идеальную гармонию: стройное двухголосье Илая и Стеллы, дрожащая гитара Лиззи, сыгранная уже ритм-секция Родни и Энди, занесённые вместе с пустынным ветром Мохаве перемены. Собранный из этих деталек, переливающийся причудливыми завихрениями groovy эстетики семидесятых, совершенно магический альбом East of Eden выходит год спустя. Тогда же Илай и Лиззи женятся. Тогда же всё начинает разваливаться. [indent] Самоуверенный до самодурства, привыкший добиваться своего и прогрызать путь к вершине тогда, когда другой уже пошёл бы в обход, Илай совершенно не понимает, как это, когда твоя карьера напоминает не ту самую, хрестоматийную, стремянку в рай, а стремительный взлёт на вершину американских гонок, за которым последует такой же головокружительный спуск вниз. Не понимает, почему притча об их знакомстве быстро становится для Лиззи историей из категории запретных. Не понимает, почему её приводит в бешенство каждое презрительно брошенное «девчонка Илая» и откуда растут корни её переходящей в ненависть удушающей зависти к Стелле, не слышавшей этой фразы никогда. [indent] Не понимает, что, забрав Лиззи из Палм-Дезерт на следующий день после их первой встречи, подарил ей что-то хуже своей нестабильной любви, будущей всемирной славы и всех последствий. Он подарил ей амбиции. Амбиции, которые в скором времени начинают душить. [indent] Таблоиды, кажется, называют их двухмесячный союз самым головокружительно быстрым разводом в Голливуде со времён Кида Рока и Памелы Андерсон. Таблоиды тогда вообще говорят о них больше, чем они сами: Илай бросает вскоре ставшее привычным без-комментариев, Лиззи отмазывается ничего не значащим сахарным пиздежом, мол, мы здесь ради музыки... И, как бы клишировано-напыщенно не звучали её слова, оказывается права. [indent] Они остаются ради музыки, и музыка становится одновременно способом побега и единственной возможностью выплеснуть накопившееся. Репетиционная база превращается в Колизей, студия звукозаписи - в поле битвы. Методично разъёбывая друг друга отдельными строчками, словами, буквами, убийственными бриджами, эффектными гитарными риффами, они сами не замечают, как входят в раж, и ненависть вперемешку с болью и не отгоревшим сожалением внезапно оказывается ничуть не менее действенным наркотиком, чем любовь. [indent] Настоящие наркотики тут, к сожалению, тоже присутствуют. [indent] Мир кажется простым и понятным, когда ты нюхаешь кокаин. Проблемы отступают куда-то в сторону, каждое решение кажется единственно верным, а ты сам будто бы становишься всесильным. Недельные марафоны без сна, головокружительная бодрость, искрящаяся радость - всё это пьянит так, что отказываться, вроде как, не имеет смысла. А когда они завязают достаточно глубоко, отказаться оказывается уже невозможным. [indent] В кокаиновом биндже они записывают второй совместный альбом, ушедший в народ как «продолжение стейнбекской дилогии» Grapes of Wrath, лучший релиз и однозначный хит 2018 года по версии Rolling Stones, продержавшийся на верхней строчке Биллборда 31 неделю. Под кокаином появляются их лучшие песни. Под кокаином Илай разбивает все стёкла в люксе отеля «Плаза» в Нью-Йорке, впав в приступ неконтролируемого бешенства после того, как Лиззи как-то не так смотрит на парня, улыбнувшегося ей в лобби-баре. Под кокаином Лиззи швыряет в Илая попавшимся под руку столовым ножом после того, как он как-то неаккуратно высказывается о ней в интервью, и только чудом не выкалывает ему глаз. [indent] Под кокаином они сходятся и расходятся обратно несколько десятков раз, пока молчаливое охуевание невольных свидетелей этой драмы не становится вкупе с собственными толком не проговорёнными проблемами и обидами пылающей яростью, пока не становится понятно - продолжаться так дальше не может. Они не выдержат. Никто не выдержит. [indent] Вайлд райд в набитом под завязку белым порошком и марихуаной кадиллаке по Истсайду Лос-Анджелеса, закончившийся в полицейском участке и ленте новостей становится точкой невозврата. Остатки здравого смысла держатся на соплях. Стелла хлопает дверью и кричит, что лучше бы эти двое в тот день разбились. Родни пассивно-агрессивно саботирует три репетиции подряд и упорно скидывает звонки, пока Илай не появляется на пороге его дома лично и с извинениями. Энди жалеет о том, что бросил в своё время колледж. Сообщение об их первом выступлении на Коачелле становится сообщением об их последнем выступлении в принципе. Но даже это выступление так и не происходит. [indent] Кто-нибудь, может быть, мрачно предвещает, что Илай Кавана и Лиззи Ли разобьются в один прекрасный день обдолбанные вусмерть или, всё-таки, прибьют друг друга голыми руками, но от Стеллы этого не ожидает никто. Внезапная инфекция, острый септический шок, быстрая, болезненная и чудовищно бессмысленная смерть, оставляющая после себя недоумения не меньше, чем горя. В последний раз они видятся на похоронах, когда Лиззи методично напивается неприлично дорогим шампанским и блюёт в ближайшее кашпо, пока Илай держит её за волосы. Как-то само собой разумеется, что после этого уже больше ничего не будет. [indent] «Ничего» случается четыре года спустя, когда протоптанная уже дорожка на пути к саморазрушению протаскивает Илая мордой по старым путям побега через ещё один стремительный и такой же неудачный брак с длинноногой моделью, а Лиззи чередует хахта йогу с употреблением калифорнийского зифанделя внутрь. Становится способом закрыть всё-таки с выпуском своеобразного трибьюта Стелле гештальт и двигаться дальше. Помириться. [indent] Если, конечно, никто не предпримет попытки пересобрать давно уже мёртвую группу, забыв уточнить мнение её основателя. [indent] В этом есть что-то очень интимное, когда Илай склоняется к Лиззи и, глядя ей прямо в глаза, тихо и ласково спрашивает, будто бы в старые-добрые времена: [indent] - Лиззи, какого хуя?
[indent] Во-первых, вы вряд ли дочитаете эту заявку до конца, а если всё-таки дочитали, то я вами горжусь (серьёзно). Первой и самой очевидной ассоциацией, конечно, станет «Дейзи Джонс», но тут спешу разочаровать - вдохновлялась первоначально не книгой-сериалом, о которых на момент задумки толком не знала, а тем, чем вдохновлялись их авторы, так что связаны эти истории куда меньше, чем можно подумать (куда там Лиззи до Дейзи, в конце концов). Если смотрели/читали - отлично, если нет - необязательно, в любом случае, я здесь, несмотря на все сходства, говорю немного не о том. [indent] Во-вторых, будучи игроком на форуме, где к регистрации доступна любая хтонь, которая только придёт в голову, я предлагаю вам поиграть самый нереалистичный сюжет из возможных: притвориться, что каким-то образом абсолютно винтажная по звучанию и духу группа родом откуда-то из семидесятых может стать greatest band of all time в новые двадцатые. «Короли» - это на самом деле такая большая метаотсылка ко всем сразу и эпохе в целом, мой воздушный поцелуй Fleetwood Mac, The Mamas & The Papas и многим, многим другим, по факту не означающий, что кому-то из перечисленных они на самом деле тождественны. А ещё, в отличие от всех перечисленных, у наших ребят есть чудовищный XXI век, когда о вас первыми узнают не таблоиды, а интернет - фанмейды на ютубе, эстетики на тамблере, срачи в твиттере, всё это будет. [indent] Илай и Лиззи могут пассивно-агрессивно хуесосить друг друга в песнях в лучших традициях Линдси Бакингема и Стиви Никс, сходиться, расходиться, записывать лучший альбом десятилетия, чтобы развалиться на части год спустя, бороться с зависимостями и проигрывать, до хрипоты спорить о предстоящем трибьюте, перспективах реюниона и собственном понимании амбиций - и всё это я хочу играть. Детали опциональны и менябельны, при попадании в вайб расцелую в темечко и разрешу вообще (почти) всё, так что наращивать мясо на скелет можно и нужно. Поменять внешность тоже можно, но я буду так громко плакать, что вам станет неловко, так что лучше не надо. Для всего остального есть моя личка, в которую ещё, кстати, недурно было бы принести пробный пост. | |