В лейтенантском кабинете они оказываются не одни, и Володя взаимно улавливает чужой запах, едва заметно приподняв бровь: Инесса работает с оборотнем? Вот уж «везение». От этих блохастых порой разит так, что открытое Крыловой окно оказывается как нельзя кстати.
Машинально, даже не заметив за собой, Володя прослеживает её путь к окну взглядом — успевает, поскольку сам вампир, — просто и по-мужски оценивая вид сзади. Пошлостей в голове не возникает; Суворов уже достаточно стар и достаточно мёртв для того, чтобы заводиться от одной только картинки безо всякой эмоциональной подоплёки… однако мысль о том, что Инесса хороша, появляется как-то сама собой и остаётся где-то на задворках сознания, пока Крылова переговаривается со своим верным сопливым псом. Доверия или симпатии он у Володи не вызывает, и это, думается ему, полностью взаимно. По крайней мере, на данных порах.
Она предлагает Владимиру место возле стола, но тот продолжает стоять возле двери, как молчаливый голем, неосознанно демонстрируя военную выправку ровно до тех пор, пока Сергей не покидает помещение. Они обмениваются не особо дружелюбными взглядами, но столкновение огня и льда выходит сдержанным и коротким.
— Я так и понял, — молча проводив нового знакомого, отвечает Владимир после небольшой паузы. Если бы экспрессия на его лице была ярче, то неприязнь от «незваного гостя» и его привычек очень чётко выразилась бы в виде появившихся морщинок на лбу, сведённых бровей и как-то напряжённо сомкнутого рта. Но в конечном итоге Суворов, оправдывая свою фамилию, выполнил лишь последний пункт, прежде чем занять место напротив чужого рабочего стола.
— Он рассказал мне ровным счётом ничего, — Владимир делает акцент на последнем слове, мягко напирая на то, что говорит правду, и последующее признание кажется ему откровением, случившимся слишком рано: так рано, будто бы Володя не успел к нему подготовиться. Взглянув на Инессу снова, он вдруг очень чётко видит в ней «признаки» сироты.
«Володя…», — он не помнит, чтобы кто-то, помимо старых друзей, называл его этой формой собственного (пусть и не первого) имени; он привык к официальщине, оправдывая тем самым свой немолодой, по сравнению с Инессой, возраст, а потому перестроиться на новый лад ему крайне проблематично. Особенно учитывая тот факт, что они коллеги; особенно учитывая тот факт, что Крылова продолжает «выкать» ему; что она, кажется, в его вкусе, о котором сам Володя задумывается так редко, что это заставляет его слегка промедлить, прежде чем дать Инессе ответ.
— Я никогда не разделял взгляды «староверов», если Вас интересует этот вопрос, — уже по-обычному твёрдо говорит он, но Крылова сдвигает градус разговора обратно на дело, и Суворову в голову приходят только два слова: «профессионал» и «проверка».
Папка с делом оказывается у лица Владимира, и он, наблюдая за длинными пальцами с коротким натуральным маникюром, перенаправляет своё внимание на материалы расследования, которые успели собрать петербургские следаки, пока Суворов находился во «временной отставке».
— Как странно… — почти шепчет он больше себе под нос, нежели для ответа Инессе. Хотя, впрочем, чего-то такого и стоило ожидать: если бы дело было лёгким, Владимир бы остался в Подмосковье.
— Все семь жертв были опознаны? — он берёт в ладони несколько снимков, внимательно рассматривая детали. В голове всплывают вопросы и теории, связанные желанием раскрыть эту тайну. Как давно Володя не испытывал этого чувства…
— Я бы хотел изучить материалы дела сам, если это возможно. Мне потребуется не так много времени: до завтрашнего вечера, — Суворов ведёт себя не просто сдержанно-вежливо, но и даже немного скромно: потому что понимает, что в данном положении он — гость, пришедший в чужой монастырь, и навязывать свои правила «хозяину», которым оказалась Крылова, у него нет никакого права. Если Инесса откажет ему, он проведёт в отделении и целую ночь, но Владимиру хотелось бы избежать компании кого-либо, чтобы разобраться со всем самому, и уж только затем поделиться взаимными идеями со своей коллегой.
— Но для начала я хотел бы узнать: был ли хотя бы у одного из этих сирот кто-то, кто заменял им семью? — вопрос, наверное, мог прозвучать болезненно, поскольку задан он точно такой же сироте.
Володя не изучил её, Инессы, дело, и не знал, был ли у неё, как у сироты, хоть кто-то близкий. Но, будь он на месте обратившего Крылову, то ему бы и в голову не пришло покинуть её. Немыслимо было даже думать о том, что какой ублюдок поступил подобным образом. И всё же… всё же для дела этот момент был важен: Владимиру хотелось знать, нашла (и опросила) ли петербургская «теневая» полиция хоть кого-то, кто мог бы быть так или иначе связан с этим запутанным делом.
Это что, отклик? НЕ ВЕРЮ
если удобнее в телеге, то @map_petta_reddast, или в лс 
буду рада)
